Селеста - Страница 56

— Не попасть бы под раздачу — озвучил вожак итог своих размышлений.

— Сами решайте. Среди бедноты в порту ходят странные слухи, общины переселяют с места на место. Боюсь, мы не сможем проводить вас через посты с прежней частотой.

Вот это уже плохая новость!

— Но почему!?

— Расположение дозоров изменится — упырица бросила короткий взгляд на носильщиков, убедилась, что ее не подслушивают, и только тогда продолжила. — Мы сможем проскользнуть, провести одного человека, но целый отряд… Нет.

— Тьма! — Рихард невольно выругался в полный голос. — Именно сейчас!

— У вас есть какие-то обязательства?

— Нечто вроде. Мне надо вооружить пятерых человек чем-то качественнее, чем ржавые мечи, иначе их положат в первой ж стычке.

— Сочувствую. Если дело только в грузе, то могу доставить его к вашим владениям.

— Оружие еще надо купить, и на какие деньги?

Селеста помолчала. В мягкосердечие Рихарда она не верила, его забота о собственных людях объяснялась меркантильными интересами. Сила любого главаря определялась количеством ходящих под ним вооруженных мужчин, вот он и стремился набрать в банду побольше бойцов. Она сама рассматривала ситуацию исключительно с точки зрения эгоистических интересов. Сильный Рихард нужен упырицам? Нужен, во всяком случае, в ближайшее время. Значит, следует помочь бандиту, заодно укрепив свой статус полезных и могущественных союзников.

— Думаю, дней десять у нас есть. Вы успеете сделать два ходки, если подсуетитесь, потом придется ненадолго затаиться. Скажем, на месяц. За это время ситуация прояснится, мы разберемся со своими сложностями, вы определитесь, что делать дальше.

— Придется — тон главаря не оставлял сомнений в его недовольстве. Впрочем, он уже что-то прикидывал про себя, строил планы на будущее. — Пожалуй, наймусь в охрану, свожу пару обозов в деревни. Соседи и так шушукаются, что мне слишком сильно удача прет.

Девушка мгновенно разгадала его замысел. Под маской он не видел ее лица, но мог бы поклясться, что она усмехается:

— Попробуйте. Близость к чиновникам всегда служила надежным источником полезных сплетен. Если же герцог и впрямь намерен подгрести под себя окрестности, лучше быть у стражи на хорошем счету — глядишь, подкинут кусочек повкуснее.

После монотонного и однообразного существования последняя неделя выглядела невероятно насыщенной. Раньше жизнь описывалась простым алгоритмом «охота-исследования территории-сон», с редкими перерывами на стычки с порожденными талантом старых магов существами или уборку дома. Ритмичный цикл нарушался нечасто, к нему успели привыкнуть (и к регулярному питанию тоже). Сейчас событий навалилось слишком много.

Иногда Селесте хотелось разорваться, находиться одновременно в трех местах. Первая общалась бы с Рихардом, вторая следила за людьми, в то время как оставшаяся занималась бы приведением в порядок подземного убежища. Увы, приходилось довольствоваться чем-то одним, либо перепоручая остальное Медее, либо откладывая «на потом» заведомо сложные задания. Подругу слегка выбил из колеи взятый темп и она предпочла взять тайм-аут, в одиночку заканчивая работы в новом укрытии. Поначалу, без инструментов, ремонт шел медленно, потом что-то купили, что-то украли, поднапряглись и выполнили самую тяжелую работу. Осталась работа простая и привычная. Селесте же приходилось мотаться по порту, скрываясь от людских глаз, дневать в глухих уголках канализации, общаться с агентами и одновременно успевать работать проводником. Поэтому уменьшение числа совершаемых рихардовыми носильщиками переходов ее только обрадовало, чего не скажешь о причинах этого уменьшения.

О готовящихся изменениях Селесте поведал Святейший Факасий, тип до того мерзкий, что поневоле вызывал восхищение. Его имя фигурировало в списке «королей черного рынка» на первых позициях. Занимая мелкую чиновничью должность, Святейший умудрился запустить руки во все сферы теневого бизнеса, от нелицензированной работорговли до шантажа. Манерами он напоминал доброго дядюшку, чем часто и обманывал людей, неосмотрительно доверившихся участливому пожилому мужчине. Ему принадлежало несколько городских борделей низшего пошиба, в которых при желании богатый клиент мог позволить себе все, что угодно. То есть абсолютно все. Впервые услышала упырица о нем довольно давно, разговорив запуганного пленника, и с тех пор тщательно собирала любые сведения. Дело это, шпионаж, оказалось неожиданно сложным и даже опасным, ведь получить сведения можно было двумя путями: от пойманных жертв или подслушивая разговоры. От Ласкаша, как и предполагалось, толку было мало, умом мальчишка не отличался. Правда, память у него оказалась хорошая.

Заочное знакомство со Святейшим продолжалось месяцев шесть, причем последние десять дней Селеста наблюдала за ним едва ли не каждую ночь. Из всех имевшихся кандидатур он казался наиболее перспективным. Для этого человека моральных ограничений не существовало, во всяком случае, с сарказмом думал Андрей, в его жизни принципы особой роли не играли. Едва ли Толстяка смутит сущность партнера. У человека, живьем скармливающего провинившихся членов своей шайки ловец-траве, для упыря работа найдется.

Хотя вряд ли эта работа будет приятной.

Придется потерпеть.

Святейший жил на третьем этаже неказистого с виду домика, стоявшего на удалении от других строений. На первых двух поселилась его охрана — восемь дюжих лбов и шесть девушек, все они числились общиной, старостой в которой стал объект интереса упырицы. Во дворе бегали собаки, целых три, что по нынешним временам представляло неслыханную роскошь. Словом, старый ублюдок спал спокойно и сильно удивился, когда его разбудило прикосновение холодной стали под горлом. Селеста с легкостью перепрыгнула стену, играючи обошла бдительных сторожей, проводила тяжелым взглядом испуганных, скулящих от страха собак и наконец вскарабкалась по стене к окну спальни Факасия. Там она с трудом, напрягая все силы, отогнула тонкие железные прутья решетки (все-таки физическая сила восставших не беспредельна, пусть и превосходит человеческую в два-три раза) и протиснулась в образовавшееся отверстие. Она опасалась собак, готовилась сбежать, чтобы повторить попытку позднее, но почуявшие восставшую шавки не осмелились подать голос.