Селеста - Страница 28

Этап «отторжения» Аларика успешно миновала по причине изначально ровных отношений. Артака она не любила, все его заскоки видела с момента знакомства, просто по сравнению с остальными вариантами этот явно был выигрышным. И за прошедшее время певица прекрасно успела изучить своего бывшего любовника, поэтому сейчас ей не составило труда распознать нотку фальши в его словах.

— Так чем же старшему брату не угодила Селеста?

— Она чужая, и этого достаточно. Не думай о ней, подумай о себе. Вы проводите вместе слишком много времени, ты внимаешь ее речам, постепенно меняясь и отдаляясь от меня. От нас. Даже я не уверен, насколько крепкой осталась твоя вера, что уж говорить о старшем брате.

— Меняюсь? — переспросила Аларика. — Пожалуй, что так. Всего неделю назад я не осмелилась бы говорить с тобой так, как говорю сейчас. И, знаешь, мне нравятся эти перемены!

Она давно не злилась, ее сил хватало не более чем на тихую придушенную ненависть. Сейчас острое чувство свободы захватило, спор заставил ее отбросить в сторону обычную осторожность и говорить то, о чем, возможно, следовало бы промолчать. Возможность высказаться пьянила сильнее вина. Артак смотрел непонимающими глазами:

— Нравятся?! Как ты можешь так говорить?!

— Могу! Я устала от всего этого — от необходимости притворятся, жить по правилам и убивать, убивать, убивать! Мне хочется спать в чистой постели, сходить на танцы, путешествовать, петь, жить не в конуре, а в большом доме, носить красивую одежду, почувствовать, наконец, вкус пищи во рту! Мне надоело пить кровь! Зачем мне такая вечность! Зачем….

Упырь ошарашено смотрел на плачущую Аларику, истерики он не ожидал и оттого поначалу растерялся. Ненадолго, растерянность быстро прошла. Постепенно его лицо приобрело гневное выражение, Артак выпрямился и холодно, надменно произнес:

— Старший брат прав, ты совсем забыла о достойном поведении. Твои слова непростительны. Мне неизвестно, какое наказание сочтет святейший соразмерным столь серьезному проступку. Однако я буду молить Господина, чтобы он вернул тебе разум. Селеста же, как я теперь ясно вижу, действительно опасна и не заслуживает снисхождения. Урок не поможет, ее надо убить.

— Какой урок?

Мужчина попятился от полыхнувшего алым глаз Аларики. Внутри он корил себя за то, как глупо проговорился. Женщина подскочила, цепко ухватила его за одежду и, приблизив вплотную лицо, угрожающе прошипела:

— Отвечай, что вы задумали!

— Небольшой урок — Артак хоть и испугался вида оскаленных клыков у своего горла, нашел в себе силы усмехнуться. — Думаю, он уже закончился, и твоей подруге сейчас очень плохо.

В тот же миг Аларика с невероятной силой отбросила упыря прочь, со всего размаху шваркнув о каменную стену. К тому времени, как он пришел в себя и, мотая головой, поднялся на ноги, женщина давно скрылась в храме. Она боялась опоздать.

Реальность раскалывалась на куски, оставляя трещины на месте воспоминаний. Голубоватый туман клубится вокруг, перемежаясь полосами темного дыма, в глубине его время от времени показываются покрытые чешуей тени. Запахов и звуков нет, полная тишина давит на сознание, но она не пугает. Все силы уходят на борьбу с собой. Хочется шагнуть, прикоснуться к антрацитово-черной точке, поддаться исходящему от жреца властному зову. Два человеческих глаза, висящих в пустоте, и сгусток идеальной тьмы над ними. Так это выглядит здесь. Где — здесь? Неизвестно, неважно. Значение имеет только слабый голосок на самом краю сознания, из последних сил удерживающий от падения во мрак. И неважно, что прикосновение обернется чем-то худшим, чем смерть, настойчивый ласковый взгляд манит, обещая немыслимые наслаждения, источником которых станет вечная боль. Радость мучения! Полная пустота, утрать себя и забудься в объятиях ночи!

Аларика бурей ворвалась в зал. Она не позволяла себе задуматься о том, какую большую глупость совершает, выступая против жреца. Понимала, что стоит ей остановиться, и продолжить действовать храбрости уже не хватит, силы отберет липкий противный страх. Поэтому действовала не рассуждая.

Да, так и есть. Селеста стояла перед Карлоном, бессильно опустив руки вдоль тела, в то время как священник молча вглядывался ей прямо в глаза. Картина показалась бы обычной, если бы не повисшее между фигурами ощутимое напряжение, и тонкая струйка крови, текущая по лицу жреца. Что-то у него не заладилось. Аларика помнила, с какой легкостью он вторгся ей в разум и превратил ее в скулящую тварь, в ужасе забившуюся в угол карцера. Божественная сила позволяла жрецу многое, правда, потом приходилось расплачиваться за обращение к Тьме жутким голодом. Сколько Селеста уже держится? Минут пять? Странно, прежде ни одна жертва не сопротивлялась так долго.

Одним прыжком подскочив к Карлону, Аларика наотмашь ударила его в висок. Под ее рукой хрустнула кость, но она не обольщалась — восставшие очень живучи, скоро он придет в сознание. И тогда кара будет очень суровой… надо бежать, пока есть возможность. Пока не заявился Артак и не позвал на помощь кого-либо из других упырей. Селеста продолжала бессмысленно пялиться в пустоту, пришлось ее крепко схватить за плечи и несколько раз сильно встряхнуть. Слабый стон и попытка опуститься на пол стали ответом на грубое обращение. Что ж, лучше такая реакция, чем никакой.

— Вставай! — Аларика продолжала тормошить подругу, приводя ее в чувство. Залепила оплеуху. — Вставай, милая. Надо бежать!

— Что?!

— Бежать надо, слышишь. Пошли.